Агата Кристи - Встреча в Багдаде [= Багдадская встреча] [= Багдадские встречи]

— Я велю, чтобы их переслали вам.

— Не трудитесь! Что меня и впрямь интересует, так это рекомендация.

Грингольц нахмурился.

— Рекомендация?

— Вот именно?

Ворча что-то под нос, Грингольц набросал несколько строк на фирменном бланке:

Сим удостоверяется, что мисс Джонс работала у нас в течение двух месяцев в должности машинистки-стенографистки. Она не умеет стенографировать и понятия не имеет об орфографии. Уволена, поскольку мы не считаем возможным держать людей, бездельничающих в рабочее время.

Закончив читать, Виктория скривилась.

— Рекомендации для поступления на новую работу я видывала и лучше!

— С чего вы взяли, что я собираюсь рекомендовать вас на новую работу?!

— Могли бы, по крайней мере, написать, что я не пью и не ворую. Вы же знаете, что это правда!.. И могли бы, пожалуй, добавить, что я умею молчать.

— Молчать?

Выдержав взгляд мистера Грингольца, Виктория сладчайшим голосом повторила:

— Да, молчать.

Вспомнив кое-какие из продиктованных им писем, Грингольц понял, что должен соблюдать осторожность. Разорвав листок, он написал на другом бланке:

Сим удостоверяется, что мисс Джонс работала у нас в течение двух месяцев в должности машинистки-стенографистки. Необходимость сокращения штатов заставила нас отказаться от ее услуг.

— Как на этот раз Виктория пожала плечами.

— Тоже не бог весть что, но сойдет! Размышляя над создавшейся ситуацией, Виктория не пыталась скрывать от самой себя, что выглядит достаточно неприятно, но катастрофическим признать положение все же отказалась. Она освободилась от Грингольца, Симмонса и Ледербеттера, а это уже кое-что К тому же, кто сказал, что новая работа, которую она, конечно, скоро найдет, не окажется приятной неожиданностью? Кто может сказать это заранее?

В этих раздумьях Виктория кусочек за кусочком проглотила два сэндвича, составлявших ее завтрак, разбрасывая последние крошки трем вертевшимся рядом воробьям. В этот момент на другой конец скамейки присел молодой человек. Виктория украдкой взглянула на него и нашла симпатичным. Блондин с очень красивыми голубыми глазами и волевым подбородком.

Перспектива поболтать с незнакомым молодым человеком Викторию никогда не пугала. При необходимости она всегда умела поставить собеседника на место. Сейчас ей достаточно было улыбнуться, чтобы симпатичный молодой человек заговорил с ней.

— Доброе утро, мисс!.. Отличная сегодня погода, не правда ли?.. Вы часто сюда приходите?

— Почти каждый день.

— А я только первый раз решил заглянуть. Вы и завтрак с собой захватили?

— Совершенно верно.

— Ну, разрешите сказать, что я бы на такой диете долго не продержался!.. Может, стоит зайти куда-нибудь и перекусить поосновательнее? Я знаю на Тоттенхем Роуд один ресторанчик…

— Нет, спасибо. На сегодня с меня и этого хватит. Виктория ожидала, что он скажет «А то будет впрок, на следующий день!», но молодой человек разговор на эту тему прекратил.

— Меня зовут Эдвард, — представился он. — А вас?

— Виктория.

— Как вокзал?

— Как королеву!

— Ну, если хотите!.. А дальше как?

— Джонс.

— Стало быть, Виктория Джонс…

Молодой человек дважды повторил это имя, а потом скривился.

— Как-то одно к другому не очень подходит…

— И я так думаю! — с жаром воскликнула Виктория. — Дженни подошло бы гораздо больше. Дженни Джонс звучит просто прекрасно, а для Виктории фамилия должна быть поаристократичнее. Виктория Саквиль-Вест, вот это было бы подходяще! А Виктория Джонс и впрямь звучит так себе…

— Вы могли бы подобрать себе другое имя…

— Керисбрук Джонс…

— Бедфорд Джонс…

— Лонсдейл Джонс…

Забава могла бы затянуться надолго, но, взглянув на часы, молодой человек чертыхнулся и проговорил:

— Любимый шеф уже ждет не дождется меня. А у вас как на этот счет?

— Я безработная. Уволили буквально пару часов назад.

— Ох, как жаль…

Судя по голосу, сказано это было искренне.

— Не переживайте! — ответила Виктория. — Сама-то я восприняла это вполне спокойно. Во-первых, работу я скоро найду, а во-вторых, я по крайней мере позабавилась вдоволь!

Рассказывая о том, как все произошло, Виктория вновь спародировала миссис Грингольц — теперь уже, правда, для одного-единственного слушателя. Эдвард хохотал до слез и, когда Виктория закончила, убежденно заявил, что ей следовало бы стать артисткой. Она с улыбкой признательности выслушала комплимент, но тут же заметила своему новому другу, что время идет и, продолжая болтать с нею, он сам рискует вскоре оказаться на мели.

— Верно, — согласился он. — А мне подыскать новую работу будет труднее, чем вам!.. Для хорошей машинистки это ведь не проблема, — добавил он с ноткой зависти.

— Хорошей меня, честно говоря, никак не назовешь, но, слава богу, сейчас берут и плохих. Платят, конечно, поменьше, но жить все — таки можно, а это главное! А вы кто по профессии? Держу пари, что воевали и были, скорее всего, летчиком!

— Угадали!

— Истребитель?

— Совершенно верно. После демобилизации на работу меня устроили… Жаль только, не спросили, подходит ли она мне! В армии шевелить мозгами приходится не так уж часто… Зато здесь… Отчеты, цифры… Короче говоря, все пошло через пень — колоду и, в конечном счете, я пришел к выводу, что ничего путного из меня не получится.

Виктория открыла было рот, чтобы запротестовать, но молодой человек продолжал:

— Не по мне все это, вот в чем суть! На войне все было совсем по другому! Там я не в последних ходил… Даже Крест за боевые заслуги получил… А сейчас дело дрянь! Сам чувствую, что превращаюсь в выжатую тряпку.

— Но ведь должен быть какой-то…

Виктория не закончила фразу. Она не находила подходящих слов, хотя четко понимала, что ей хочется сказать. Она не могла поверить, что в послевоенном мире нельзя найти применения тем качествам, которые принесли человеку, обладавшему ими, такую высокую награду, как Крест за боевые заслуги.

— Унизительно, знаете ли, чувствовать себя неудачником… Однако, что поделаешь?.. — проговорил Эдвард. — Ладно, мне и впрямь пора бежать… Вы не сочтете… ну, дерзостью… если…

На этот раз фразу не докончил уже молодой человек. Запнувшись и покраснев, он открыл фотоаппарат, который Виктория только сейчас — и не без некоторого, надо сказать, удивления — заметила у него.

— Я хотел бы сфотографировать вас, — выдавил наконец из себя молодой человек. — Понимаете, завтра уезжаю в Багдад и…

— В Багдад? — разочарованно переспросила Виктория.

— Да. Сейчас я уже, кажется, начинаю жалеть об этом… Еще утром, однако, я только и мечтал покинуть Англию, так что без раздумий принял предложение.

— Что же вам предложили?

— Должность… Не бог весть какую привлекательную, но выбирать-то не приходится… Мой шеф, доктор Ратбон, это ученый муж с массой разных степеней и званий, который одержим одной лишь страстью — распространять интеллектуальные, как он их называет, ценности. Создал сеть библиотек в разных забытых богом уголках мира… а теперь едет, чтобы открыть еще одну — в Багдаде. По его заказу Шекспира и Милтона перевели на арабский, турецкий, персидский, армянский и еще какие-то там языки… а он, стало быть, распространяет их… Идея забавная, но именно она обеспечила ему финансовую поддержку… Мне, впрочем, жаловаться грех, раз это помогло мне получить работу.

— Какую же, собственно говоря?

— Господи, что-то среднее между доверенным лицом и мальчиком на побегушках. Занимаюсь билетами, паспортами, слежу, чтобы не пропал багаж, мечусь, как ошпаренный, и закончив, все начинаю сначала. Думаю, что и в Багдаде все будет точно так же. Как видите, веселого мало!

У Виктории язык не повернулся утверждать обратное.

— Давайте, — проговорил, возвращаясь к фотоаппарату, Эдвард, — сделаем два снимка… Один в профиль, а другой анфас…

Викторию не надо было долго уговаривать.

— Отлично! — проговорил, сделав снимки, Эдвард и, укладывая аппарат в футляр, добавил:

— Просто идиотизм, что приходится уезжать как раз сейчас, когда я познакомился с вами! Еще немного, и я решился бы остаться, но подвести человека в последний момент выглядело бы просто некрасиво… Так ведь?

— Конечно. К тому же, быть может, поездка окажется гораздо более приятной, чем вы ожидаете…

Он покачал головой.

— Сомневаюсь. Странно, но иногда мне кажется, что в этом деле не все чисто…

— Вот как?

— Не спрашивайте, откуда у меня такое впечатление! Я и сам не знаю, но, тем не менее, буду чертовски удивлен, если ошибусь.

— Вы не доверяете этому… как его… Ратбон>?

— Ну, что вы! Это почтенная особа, член не знаю уж скольких научных обществ и, вообще, добрая душа!.. Ладно, там видно будет!.. Как бы то ни было, я поеду! Жаль, что не вместе с вами!